[nick]Scarlett Selwyn[/nick][icon]https://a.radikal.ru/a31/1810/47/89aaf1e6f3a9.jpg[/icon][sign][/sign][lz]Скарлетт Селвин 58</a> <br>ПС<br>[/lz]
Смотря на маленький кусочек серого неба, виднеющийся из окошка её камеры, она думала о том, что в Англии сейчас зима. Лондон утопает в Рождественских огнях и праздничных украшениях. Яркие витрины магазинов манят своим разнообразием прохожих, угодливо распахивая двери и приглашая войти. И там идет снег. Много снега. Белые хлопья укрывают своим покрывалом дома и деревья, сберегая их до весны. Время чудес и надежд. Закрывая глаза она еще может, пока еще может, воспроизвести аромат горячей кружки какао с молоком и имбирных пряников с сахарной глазурью. Запах хвои от Рождественской ели и теплый треск поленьев в камине. Отголоски тепла, которого у неё теперь нет и больше никогда не будет. Ступни, чувствующие холод и грубость необработанного каменной кладки. Полосатая роба не спасает от сквозняков. Странно, что заключенные в Азкабане не болели простудой. Верно здесь применялось какие-то заклинание, иначе ни один несчастный, заточенный в эту крепость, не протянул бы и месяца, оставляя дементоров без пищи и со стремлением покинуть остров. Женщина помнила тот момент, когда ее грубо толкнули в эту камеру с маленьких окошком и скамьей, прибитой цепями к стене. Здесь были нечеловеческие условия. Постоянные сквозняки, холод пробирающий до костей, жесткая скамья, спать на которой приходилось, свернувшись калачиком, а на утро чувствовать боль во всем теле. Здесь она будет жить до конца своих дней, здесь она умрет и конвой равнодушно выволочет труп, чтобы упокоить у стен крепости. Она сдохнет как преступница в этих четырех стенах, неся наказание, которое по мнению магического общества – заслуживала.
Первый год она старалась держаться. Так долго и так мало одновременно. Женщина по-прежнему просыпалась рано – привычка, выработанная годами, от которой сложно отказаться. Разделяла руками пряди волос, сплетая их в косу. Умывалась оставленной ледяной водой, при прикосновении к которой пальцы сводила судорога. Она просто сидела с закрытыми глазами, перебирая в памяти отрывки любимых произведений. Через какое-то время приносили завтрак. И она ела то, что давали, хотя едой это было сложно назвать; пила воду, которая больше походила на помои; мирилась с тем, что теперь она не миссис Скарлетт Роуз Селвин, а заключенная номер 528. Тюремщики не называли их по именам и фамилиям, лишая тем самым достоинства. Им присваивали номера, которые теперь навеки выбиты на их телах. У них забрали все, кроме жизни. Жизни, которую из них по капле выпивали дементоры.
Когда становилось совсем холодно и тоскливо, Скарлетт пела. Она упиралась затылком в холодную кладку стены, прижимая к себе колени и тихонько напевала, в своих мыслях оказываясь далеко от этого страшного места.
Будь здесь толику больше места она бы принялась танцевать. Она верно сходила с ума, пытаясь сохранить хоть часть себя настоящей. Тюремная роба вместо роскошного платья, босые ступни на холодном полу и своды камеры, разносившие ее голос. Иногда ей подпевала милая Беллатриса, сидящая в соседней камере. Отважная девушка, которую не смогли сломать. Скарлетт пела до тех пор, пока холод становился совсем нестерпимым, означая приближение дементоров. Так было всегда. Женщина забивалась в угол, обхватывая голову руками, крича и плача, пока безмолвные стражи высасывали из неё эту мимолетную радость. Они удалялись так же внезапно, как и приходили, оставляя ее сидеть словно сломанную куклу, бессильно глотая слезы, смотря невидящим взглядом в пустоту.
Каждый раз открывая глаза после короткого тревожного сна она не могла понять почему еще не сошла с ума. Хотя может уже? Где та грань? Оставаться собою в таком месте невозможно. Азкабан меняет человека, ломает его, высасывает все хорошее что в нем было, оставляя лишь истерзанную оболочку. Скарлетт не раз хотела умереть, лишь бы не выносить этих страданий. Женщина никогда не была сильна духом, но её окружали люди, в которых этой силы было предостаточно. Отказываясь от пищи, она тут же слышала укор от Беллы. Разговоры девушки всегда были полны уверенности, что Лорд не погиб, что он обязательно придёт за ними и тогда они пронесутся рукой возмездия по всем причастным. Месть. Она жила надеждой и жаждой мести. Девица Лестрейндж горела изнутри, веря в собственную правоту. Она словно факел, поджигала остальных, не давая угаснуть вере в их дело. Когда у тебя есть лишь съедающая тоска и безнадежность стоящая против призрачной надежды и жажды мести, выбор очевиден.
Единственная ниточка, еще удерживающая ее искалеченный рассудок в слабом теле была любовь. Любовь матери к детям. К единственным светлым моментам её жизни, которые раз за разом из неё высасывали дементоры. Перед взором были их лица, она слышала их голоса. Возможно она уже сошла с ума, разговаривая с пустотой. Но когда у неё заберут и эту память, она навсегда покинет это место. Останется лишь тело, в котором все еще бьется сердце, но жизнь прекратит свое существование. Ночами, Скарлетт лежала на скамье, обнимая себя руками, в слабой попытке согреться. Слушая бушующий шторм и завывание ветра, она тихонько напевала колыбельные, уходя в своих воспоминаниях в далекое прошлое.
- Мама. Мама проснись.
Скарлетт открыла глаза, садясь на кровати.
- Что такое дорогой? Ты опять испугался грозы?
Трехлетний Итан одетый в плюшевую пижаму и бережно прижимающий к себе игрушку кивнул. Мальчик был очень серьёзен. Он ведь мужчина, а мужчинам не должно быть страшно. Так всегда говорил отец. Скарлетт знала, что прежде чем прийти к ней, он долго пытался справится сам: накрываясь одеялом и зажимая уши ладошками.
- Забирайся, - она откидывает край одеяла, пуская сына на свободную сторону. Очередной раскат грома ускорил мальчика. Скарлетт прижимает его к себе, зарываясь носом в темную макушку. Рядом в люльке мирно сопит Элис.
- Спи мой родной, мама рядом. Мама всегда будет рядом, - шепчет она сыну. - Спи спи, маленькая звездочка...
Потрескавшиеся губы шепчут их имена, прося прощение за всю боль, причинённую им. Итан... Элис... Аргус... Все трое были преданы ею, ослеплённой собственной гордыней. Но она искупит своё предательство сполна. Нет, не принятие стороны Лорда, а ее личную измену семье.
Единственное, о чем сожалеет заключённая, что не может наказать тех, кто заточил её сюда. Барти Крауч старший - ее брат, родная кровь. Он не только отвернулся от неё, лично вынося приговор, он предал даже собственного сына, отправив его в Азкабан немногим раньше его тетушки. Карьера для него превыше семьи. Игорь Каркаров - мерзкая трусливая крыса, выторговавшая своё освобождение в обмен на новые имена Пожирателей и доказательства их причастности к деятельности организации. Скарлетт, сумевшая в первый суд убедить Визенгамот, что действовала под заклинанием Империус, вновь была взята под арест, осуждена и отправлена в Азкабан. Как жаль, что в их рядах были подобные отбросы. Магнус Фарли - человек, которого она любила, лично арестовывал её, доставляя под суд. Для Скарлетт это было не меньшим ударом, чем повторный арест. Когда за ней пришли, она не сопротивлялась, покорно отдав свою палочку и проследовав с конвоем. В душе что-то оборвалось раз и навсегда. Тонкая нить, именуемая доверием, была перерезана тем, кто как казалось раньше предать не мог. Женщина была уверена, что он мог предупредить её, и если не помочь бежать, то хотя бы не мешать скрываться. Но нет, верный пёс министерства остался верен своим принципам до конца. Хотя, чего она ждала от человека, уже предавшего собственного деда. Скарлетт все больше убеждалась в правоте идеологии Лорда. И если раньше, некоторые методы казались ей излишне жестокими, то сейчас она желала убит этих троих и всех тех, кто посмеет встать у неё на пути. Она бы упивалась видом их искажённых болью лиц, произнося заклинание снова и снова. Пока рассудок не покинет их, пока душа не оставит их тела. И даже этого было мало, за все то, что она терпела.
И лишь супруг осмелился остаться с ней рядом. Когда ладонь Селвина легла на ее плечо две дорожки слез скатились из глаз. Не надо. Я не заслуживаю. Она хотела бы дотронуться до него дрожащими пальцами, сплетая их с его, но руки были надежно закованы в кандалы. Он единственный не предал ее, не отвернулся, даже когда её участие в убийствах было доказано. Он стоял за ее спиной словно верный страж, до последнего защищая от нападок.
Он не бросил ее и после. Селвин приезжал на свидания два раза. И оба раза он был добр и нежен с ней, словно ничего не произошло. Словно его жена не была Пожирателем смерти. Он говорил о том, что пытается вызволить ее, что делает все что возможно.
- Нет.
- Скарлетт? - мужчина приподнял брови, с недоумением смотря на жену. - Я постараюсь найти Каркарова и поговорю с ним. Ведь ты действовала не по своей воле!
- Нет, - её холодная худая ладонь ложится на его щеку, чувствуя такое живое и родное тепло, - Не нужно, - бесцветным голосом просит она, чувствуя подбирающийся к горлу ком. Ей хотелось упасть на колени, вымаливая прощение. Валяться в ногах мужчины, чьего внимания она не заслуживала.
- Но почему?
- Оставь меня. Вычеркни из жизни ради детей. Пусть все будет так как будет.
"Я не заслужила тебя. Я предала тебя. И мне нести это наказание."
- Так будет лучше. Не думаю, что я долго здесь протяну. Я запятнала нас, нашу семью.
"Тебя, дорогой, я запятнала твое доброе имя. Прости меня." Слезы стоят в ее глазах. А он все уверяет, словно сам себя пытается убедить, что она не виновата. Про свою измену она так и не рассказала, боясь увидеть ещё больше боли в его глазах. Он этого не заслужил. Жаль, что она слишком поздно поняла, кто есть, кто на самом деле. Человек, которого она любила хладнокровно определил ее в эту крепость, зная, на что обрекает. Человек, к которому она была равнодушна не отвернулся от неё в самый темный час.
- Прощай, дорогой, - она отошла от него на пару шагов назад грустно улыбаясь. Она ещё умела улыбаться искренне. Пусть он запомнит ее такой. - Прости за все. И спасибо. За все.
Теперь только одиночество. Самыми близкими подругами стали тьма и тишина. В них можно было растворятся, позволяя поглощать себя без остатка. В них можно было не скрываться, не прятать за маской эмоции и чувства, точнее то, что от них осталось.
Возможно она уже сошла с ума. Но ей было все равно. Женщина раз за разом тонула в пучине снов и воспоминаний, все глубже погружаясь в бездну отчаяния и боли.
Весна приходила вслед за зимой. Зима вслед за осенью. Для заключенных это были уже ничего не значащие отрезки времени. Все больше она лежала лицом к стене свернувшись в позе эмбриона, чувствуя, как сквозняк пробирается по тонкой тюремной робе, холодными порывами дотрагиваясь до ног. Худые пальцы с длинными неаккуратными ногтями перебирали белые как снег волосы. Она слишком рано поседела. Сложно сказать, когда это началось. После первых пыток дементоров или от леденящих душу криков заключенных, а может при виде сумасшедших и осознания того, что она скоро станет такой же. Выжившей из ума старухой, смеющейся в лицо надзирателям и плачущей при малейшем повышении голоса. Она осунулась, похудела, черты лица стали резче, аристократичная бледность теперь отдавала болезненной синевой. Золото волос потеряло свой цвет. Лишь глаза по-прежнему были цвета холодной стали, горящие фанатичным огнем мести с искрами безумия в глубине. Глядя как мракоборцы выволакивают тело очередного заключенного, она лишь молча сжимала прутья руками, стараясь рассмотреть кого именно они уносят, боясь, что на этот раз будет кто-то из друзей. Однажды и она проделает это путь, только будет уже все равно.
Но эта зима стала иной. В Азкабане происходило оживление. Все чаще слышались новые голоса, принадлежащие вновь прибывшим сотрудникам министерства. А вот дементоров становилось все меньше, пока, кажется, они не исчезли совсем. Странности пробудили интерес. Заключенные прислушивались к обрывкам разговоров, стараясь уловить крупицы информации. Но пока все было тщетно. Возможно после побега Сириуса Блэка, Министерство просто усилило меры. Трусливые псы. Упустили одного, теперь боятся, что и остальные птички выпорхнут из клетки.
О том, что сын ее подруги, сидевший в нескольких камерах от нее, сбежал, Скарлетт узнала из обрывка разговора между молодыми аврорами, не слишком обеспокоенными сохранение статуса секретности.
Женщина подошла к решетке, просовывая руки наружу и упираясь лбом в прутья.
- Тони, - ласково позвала она. Да, Долохов терпеть не мог, когда его так зовут, но ей прощал эту маленькую слабость, ведь их так мало в жизни пленников крепости. Антонин оказался таким верным и мужественным, что это не могло не восхищать. Скарлетт даже не ожидала о него такой самоотверженности. А ведь ему пришлось вытерпеть по более чем многим. И все же он ни словом не упомянул о том, что она причастна к убийствам. Где совсем рядом держали Лестрейнджей, Нотта и других. Всего десять Пожирателей. Ее дорогой племянник умер в заточении, не выдержав здешних условий. Но ни один из сидящих здесь Пожирателей не сдал других. Скарлетт взяла на себя вину, отведя подозрения от Аделаиды Малфой. Выторговывать жизнь за счет свободы подруги она не смогла. Слишком мерзко это было, подло. Они все предпочли эту крепость, вместо унизительного помилования. – Что тебе спеть?
Она практически видела, как он качает головой. Долохов не раз предупреждал ее, что не стоит давать дементорам пищу истязая себя. Но разве она слушала.
- Ты же знаешь.
Она знала. Опустив голову, она начала напевать. Если во всем Азкабане остался хоть один чертов дементор, он придёт к ней. Если нет, то что-то здесь не чисто.
И стражи явились, вот только не те, кого она ждала. Возле двери появились двое мракоборцев. Женщина подняла на них взгляд. Лицо приобрело глумливое выражение: смесь насмешки и сожаления. Она отошла от решетки, приподнимая полы полосатой робы, склоняясь в поклоне.
- Господа авроры, я слишком громко пою? О, простите мне мою слабость, здесь так, - она виновато посмотрела на них разводя руки, - Скучно. Хотите спою для вас?
Молодые волшебники молча удались. Лицо Скарлетт вновь приобрело мрачное выражение отчужденности. Она, задумчиво кусая губы смотрела на место, где они только что стояли. А вот это уже становится интереснее. Как бы ей сейчас хотелось обменяться мыслями с остальными, ведь они должны были тоже заметить все то, что происходит.
Внезапно боль пронзила руку. Скарлетт вздрогнула, хватаясь за место, где была выведена змея, выползающая из черепа. О, Мерлин… Женщина зажала рот рукой, медленно оседая на пол. Слезы стекали по её щекам, оставляя темные разводы на тюремном одеянии. Он жив. Он придёт за ними. Безумный огонь разгорелся в груди. Жажда мести и крови. Она ждала. Она так долго ждала этого.

Отредактировано Scarlett Selwyn (26.10.2018 23:16:39)