Зачастую ради желанной выгоды приходится идти на поводу у собственных клиентов. Это – неизменная схема в любом бизнесе современности: дай, чтобы получить. Закрытие сделки походом в Котел за последние пять лет стало уже устоявшейся традицией. Не Чарльз ее основал, не ему же ее и искоренять. Пропустить пару бокалов за угодную ему договоренность – не самая большая плата за развитие производства или укрепление тылов.
Вместе с коллегами, двумя ничем не примечательными, кроме вымуштрованности снобистского поведения, мужчинами средних лет, Чарльз аппарировал в нескольких метрах от заведения, дежурно продолжая прерванный трансгрессией разговор «ни о чем». Однако за порогом бара гнетущая атмосфера предшествующего их появлению балагана прервала развитие мыслей.
Поттер остановился, в смятении глядя в спину спешно приводящей в порядок свою обитель молодой официантке.
–… добрый вечер, – отозвался он и, выудив палочку из внутреннего кармана пальто, незаметным в полутьме движением отодвинул в сторону валящийся на пути кувшин, явно каким-то чудом уцелевший после инцидента. Впрочем, судя по выражению лица мисс Вэнс, здесь произошла банальная драка. Привычная рутина для местного персонала.
Сопровождающие, войдя в заведение вслед за Поттером, казалось, ничуть не удивились непрезентабельному состоянию бара. Сдержанно ответив на приветствие, один из них указал на столик в углу, стоящий явно не на месте, будто еще минуту назад был опрокинут и в спешке приставлен к стене, дабы не компрометировать общий вид помещения.
– Да, – ответил он, не собираясь задерживаться на излишние разговоры. По крайней мере, пока. – И тем двоим принеси того же, будь добра. И что-нибудь перекусить.
С коллегами Чарльз провел не больше получаса, благо, те не были склонны к излишней выпивке и ограничились весьма скромными объемами. Вскоре, удовлетворенные каким-то выдуманным Чальзом предлогом задержаться, мужчины покинули Котел. Поттер даже сумел расслышать холопок аппартации за его стенами, настолько в помещении было тихо. Слишком тихо. Будто после бури.
Зельевар подошел к барной стойке, опуская на нее сжатый в пальцах пустой стакан, глухим стуком стекла о деревянную поверхность привлекая внимание официантки.
– У тебя здесь ураган пронесся? – предположил он, еще раз обводя уже более внимательным взглядом пострадавший зал.  – Я видел выражение твоего лица и твое неумолимое желание послать меня к черту.
Улыбнувшись уголком губ, Чарльз занял привычное место за стойкой, молча кивания на свой стакан и возвращая внимание Эми.
– Что тут произошло? Обыски и пьяные дебоши, как правило, оставляют одинаковые следы.

Эммелин всегда мастерки умела придать себе вид блаженного равнодушия и миролюбия, какой бы отягощающей ни была ситуация, творящаяся вокруг. По крайней мере, таковой она запомнилась Чарльзу, и потому едва не срывавшаяся с цепи девушка удивила его развязанностью своего языка. Факт того, что Эми решительно глотала казенный виски (уж янтарный цвет жидкости в ее стакане не заставлял усомниться в определении), подвел окончательную черту перед признанием очевидного: эту молодую женщину тоже можно вывести из себя. Злость не была ей к лицу, но Чарльз решил не акцентировать на этом внимания. По крайней мере, не произносить вслух, чтобы это не прозвучало укором.
– Молодежи… –  Поттер усмехнулся, скептически выгнул бровь. – Тебе следует поменьше контактировать со стариками вроде меня, чтобы столь категорично не отсеивать себя от условленной социально-демографической общности. Тебе еще лет пять, как принадлежать к сообществу этой самой молодежи. Другое дело, что воспитание никоем образом не связано с возрастом.
Чарльз не мог, да и не хотел скрывать, что ситуация его отчасти забавляла. Да и услышав знакомую фамилию, он лишь картинно закатил глаза, тихо рассмеявшись. Не сложно было догадаться, о каком конкретно Блэке идет речь. Навряд ли тихий невзрачный Регулус, не отлипающей от материнской юбки, вдруг решил начать пакостить простым, далеким от его чопорного мира, людям.
– Вот значит как… – протянул мужчина, и несколько настойчивее, чем раньше, намекнул  Эми, что его стакан все еще пуст, просто подвинув его ближе к противоположному краю барной стойки. Благо, уж этот жест она упустить не могла, и Поттер лишь удовлетворительно кинул.
– Повтори.
Понять негодование мисс Вэнс было не сложно, но вот разделить… Чарльз слишком часто сталкивался в подобным шабашем в собственном доме. Только тогда малолетних бандитов было побольше, как и масштаб последствий.
–Жаль, что такое произошло, – он не лукавил. Вид Эми, которая все еще не привела себя в порядок после уборки, в самом деле вызывал сочувствие. – Знаешь… Полгода назад я вернулся домой и обнаружил, что в холе пробит потолок. Эта банда малолетних преступников влезла в мой кабинет. Решили, что будет забавно запустить фейерверк собственного изготовления. Не выходя из дома, разумеется. Все еще полагаю, что детское любопытно не должно караться слишком строго…
Он не успел закончить мысль: висевшая на противоположной стене полка, заставленная бытовой утварью, с грохотом рухнула, заставляя особо нервных посетителей подскочить на местах. Старик, оказавшийся ближе всех к стене, резко отодвинул стул. Поднявшись и выругавшись себе под нос, он спешно покинул заведение, не упустив возможности как следует хлопнуть дверью.
Выдохнув, Чарльз отвернулся от этого незапланированного зрелища, спокойно забирая свой уже наполненный стакан.
– Видно, крупный попался экземпляр, – произнес он с невеселой улыбкой, успев подметить, что полка весела на значительной высоте: не каждый человек смог бы дотянуться. – Мальчишки…

Чарльз не привык наблюдать за людьми. Не привык оценивать их настроение по выражениям лиц, поступкам, словам. В современных реалиях социума было непринято снимать маску беспристрастия, потому наблюдения были ни к чему. Отношение оценивалось материально, а все, что было выше земных благ, – имело слишком незначительную ценность.
Он не был ни эмпатом, ни умелым легилименом, и чем там была недовольна любимица местных завсегдаев, пьяниц и неудовлетворенных жизнью мужей, Чарльз не знал, и вникать в это не собирался. Проблемы случаются у всех, и с погромами на собственном рабочем месте Поттер сталкивался куда чаще, чем несчастная Вэнс. Только вот взрыв на фабрике, иной раз отправляющий нерадивых работников в Мунго (а то и к праотцам), слабо равнялся с небольшим беспорядком из-за необдуманных поступков вчерашних детей. Мимолетно рассуждая об этом, Чарльз поймал себя на мысли, что, то ли улавливает раздражение Эммелин  и проецирует его на себя, то ли собственное терпение внезапно дало трещину от выслушивания недовольного тона девицы без особо существенных проблем.
– В свои двадцать лет я посвятил себя саморазвитию, а не сомнительным развлечениям, – неопределенно ответил мужчина, задумчиво глядя на свой стакан, который неосознанно поворачивал пальцами вокруг своей оси. Сложно представить, сколько ему следовало выпить, чтобы излить Эми душу по поводу тирании отца и собственной ограниченной свободой в юности. Эти воспоминания болезненно ударяли по висам изнутри, как напоминание того, что Джеймс, черт возьми, волен делать все, что тому заблагорассудится. Пусть хоть на камни разносит местные бары вместе со своими приятелями, этот не тот ущерб, который Поттер не смог бы позволить себе компенсировать. А люди уже давно ни о чем не говорят. Джеймс всегда будет в тени отпрыска Блэков, позорящего свою консервативную семью, и в данных обстоятельствах это был несомненный плюс. Чем бы ребенок ни тешился, лишь бы в газетах не светился.
Тем временем Эми все же подала голос, и на фоне размышлений Чальза ее слова прозвучали подобно удару под дых. Неожиданность подобных речей выбила Потерра из равновесия. Отклонившись назад, он поднял взгляд на официантку, глядя на ту с прищуром непонимания. Но Вэнс продолжала вести свой пространный монолог, на  этот раз обращаясь к оставшимся в заведении смельчакам, кого еще не успело прибить очередным ветхим предметом мебели. В этот момент Чарльз осознал, что та не оговорилась, нет. Девица прямым образом заявила, что он – никудышный отец.
Со всей своей девичьей изящностью маленькой ножкой в элегантной туфле наступила на его больную мозоль.
Она явно не видела (или не хотела обращать внимание), как Чарльз, поддавшись дурному тону, сдернул с себя ту самую прессовую маску равнодушия. Задеть бывалого предпринимателя было практически невозможно. Отношение людей к нему, как к личности, его мало интересовало. Но так решительно втоптать в грязь его идеалы… Дело даже не в смелости или в глупости. Чарльз вдруг осознал, что перед ним обыкновенная девчонка, едва закончившая (если закончившая вообще) школу. Поттер редко признавал себя дураком, но в данной ситуации иного определения подобрать было сложно. Насколько же безрассудно было считать, он в какой-то момент у них с двадцатилетней официанткой возникло взаимопонимание.
Сжав губы  тонкую линию, Чарльз перевернул свой пустой стакан, оставляя его на стойке вверх дном. Пожалуй, сейчас он был слишком выведен из себя, чтобы признать, что в ее словах была хоть какая-то доля истины. А выпитый алкоголь лишь усугублял положение.
Он сложил на стойку несколько галлеонов: сумму, несколько превышающую затраты, как обычно. Не было смысла мелочиться из-за собственной глупости.
Эми явно отвлеклась, и Чарльз так же не собирался возвращать ей свое внимание. Атмосфера накалилась и казалась слишком удушающей, чтобы задерживаться в баре еще хоть на минуту. Поднявшись, он замер на несколько секунд, глядя куда-то в сторону выставленных на полках бутылок, хмыкнул, сводя брови и, развернувшись, покинул помещение вместе с остальными, тоже не высказавшими ни слова возмущения, клиентами.

Стопка документов, пополнявшаяся в течение последних пяти дней, к полудню уже походила на «башню» из карикатурных иллюстраций, которые не редко печатают в мелких газетах и изданиях для детей. Стоя посреди кабинета и прощупывая пальцами взятую, но так и не прикуренную, сигару, Чарльз смотрел за бумаги, которыми совершенно не желал заниматься самостоятельно. Эта волокита раздражала его не меньше тех снобов, что составляли большую часть его клиентуры. И когда с полчаса назад ему объявили, что по объявлению на собеседование явилась его возможно будущая помощница, работа встала. Воодушевленный мужчина, тщетно пытаясь закончить хотя бы часть обязательств перед тем, как отвлечься на интервью, то и дело отвлекался на заваленный макулатурой стол, которая вдруг стала неимоверно раздражать. Так бывает, когда в вечной суматохе рабочих будней напрочь забываешь про обед, но стоит в поле зрения мелькнуть куску куриного пирога, и все, – впредь ни о чем другом думать буквально не возможно. Чарльз изголодался по организации, а секретарь просто не могла взять на себя дополнительную ответственность.
В конце концов, сдавшись и отложив свою привычную рутину, Чарльз послал за соискателем. Вернувшись за стол, Поттер взял  руки оставленное секретарем резюме, еще раз пробегаясь по нему взглядом. Ничего впечатляющего, но для такой работы гений и не требовался. Всего навсего внимательный и ответственный человек. То, что на вакансию откликнулась молодая девушка, было приятным бонусом для Чарльза и очередной занозой для его супруги: в конце концов, какой работник откажется поработать сверхурочно за такие выплаты.
Дверь осторожно приоткрыли, так, будто человек по ту сторону серьезно чего-то опасался. Чарльз зачем-то поправил ворот рубашки, словно это ему было важно произвести наилучшее первое впечатление, и хотел было встать… Но тут же опустился обратно, выдавая свою полнеющую растерянность от увиденного.
Первым делом внутренний голос ехидно усмехнулся, напоминая о том, сколько раз сам Поттер приглашал Эммелин к себе на работу. В самом деле, почему бы ей не принять предложение сейчас, когда Чарльз, тщательно проанализировав зародившийся пару недель назад конфликт, самолично возвел и прежде необходимые границы в общении с юной Вэнс. И дело было вовсе не в обиде, мужчина прекрасно понимал, насколько тяжело молодым людям контролировать собственный язык. Причина была в разнице между поколениями, и Поттер понимал, что сам не имеет права на всю ту вольность, которую позволял себе в отношении официантки из Котла. В конце концов, у нее были связаны руки, чем Чарльз, пусть и не осознанно, но пользовался. И вот, когда пришло время признать это и прекратить, Эми собственной персоной является в его кабинет с заполненным резюме, стоя у самой двери, как затравленная овечка.
Резюме.
Чарльз нахмурился, на этот раз более осмысленно взглянув на бумагу на своем столе.
– Мисс Вейерштрасс, – зачитал он и недовольно искривил губы, намеренно проигнорировав ее слова. Замолчав, он перевел взгляд в сторону, нарочно избегая девушки и параллельно пытаясь здраво рассуждать над ситуацией.
– Глупая шутка, – наконец произнес он, не стремясь подавить нотки негодования. – Я не заплатил за выпивку? Что-то разбил? Я, черт возьми, хочу знать, насколько весомая причина твоего появления здесь.
Сжав пальцами резюме, Поттер вскинул руку, так, чтобы та ее заметила.
– И вранья, – подытожил зельевар. Пожалуй, этот пункт и стал причиной его неконтролируемого раздражения. Он считал, что переходит границы. Как же… Девица и сама не прочь вытворять не весть что, явно не думая о последствиях. Впрочем, смотря на что она рассчитывала.
– Зачем ты здесь?
Не смотря на неудовлетворенность сложившейся ситуацией, Поттер не мог не отметить, что выглядела Вэнс крайне непривычно. Будто в самом деле пришла устраиваться на работу. Пожалуй, это был самый приличный ее наряд, который Чарльзу приходилось на ней видеть. Впрочем, что там можно было разглядеть в полутьме затянутого дымом и алкогольными парами бара. Вспомнив, что все еще сжимал в пальцах сигару, Чарльз отложил ее на край стола и вернул внимание Эми.
– Что бы ты ни сказала, знай, что ты чертовски испоила мне день. Я рассчитывал на нового помощника, который мог бы приступить к своим обязанностям уже сегодня. Видишь это?  – он указал на виноватую в его дурном настрое стопку документов.
– Лучше бы тебе сказать мне что-то ободряющее, в противном случае сядешь разбирать мои бумаги. В качестве компенсации моего потраченного на тебя времени. 

Чарльз с трудом припоминал, в какой именно период времени ему довелось познакомиться с Эммелин. В Котле он заметил ее не сразу. Та была максимально учтива со всеми своими клиентами, от чего буквально сливалась со стеной. Вышколенных работников замечаешь куда реже, чем выдающихся своей эксцентричностью. Поттер же привык давать поспешную, но, как правило, весьма точную характеристику людям, которые его окружают. Этой же чести удостоилась и Вэнс с тех пор, как стала уделять ему чуть больше внимания, чем остальным. Чарльз был весьма объективен в отношении себя, как мужчины, и прекрасно понимал, что заслужил подобную учтивость не обаянием, а кошельком, но эта игра была слишком занимательна, чтобы испытывать какую-либо неприязнь по этому поводу. В конце концов, женщину можно подкупить улыбкой и добрым словом. Умную женщину – монетой и положением. С этим реалиями не спорил никто, и, казалось бы, фундамент общественных взаимоотношений был нерушим и устраивал обе стороны.
Но, как оказалось, ум придает женщине излишнюю уверенность в собственной исключительности, особенно когда та получает вознаграждение, ничем не отплачивая взамен.
Впервые Чарльз увидел, что Вэнс в прямом смысле не подбирает слов. Тоном избалованного подростка она изрекалась о вещах, о которых не имела ни малейшего представления. Высказывания о заработной плате были откроенной фальшью, в конце концов, Поттер с удовольствием экономил на рабочих, но никогда – на приближенных, которые иной раз слишком близко подпускаются к ядру рабочего процесса. Таких работников Поттер берег и поощрял, а высокие зарплаты позволяли ему удерживать доверительных лиц от попыток сбежать к конкурентам. Впрочем, это была лишь первая заноза.
Вздернув подбородок, Вэнс продолжала вещать что-то о взрослости, вранье и даже прощении.  С каждым ее словом выражение на лице Поттера постепенно менялось. Откинувшись на спинку своего кресло, он прищурил глаза, что почти терялись за бликами линз, и медленно растянул губы в ухмылке, обнажая ровный ряд зубов. Мотнув головой, он поднялся, беззвучно смеясь, намеренно не глядя на девицу, и обошел стол, подходя к креслу, на котором без разрешения расположилась Эммелин. В таком положении она вполне могла заметить, насколько он напряжен. Его скулы буквально сводило от то, с какой силой он сжимал зубы, как удерживал мнимое веселье на собственном лице.
Он наклонился. Медленно, словно  растягивая момент неопределенного удовольствия. Упершись одной рукой о подлокотник кресла, он оказался почти на одном уровне с ее лицом, в течение нескольких секунд глядя в глаза не сумевшей удержать над собой контроль официантке.
– Все сказала? – неестественно мягким голосом произнес мужчина, продолжая фальшиво улыбаться. – Может что-нибудь еще? По поводу моей работы? Что-нибудь о моих товарах или вкусах на алкоголь? О моей жене? Моем сыне? Ведь я тебе чем-то обязан, верно?
Пальцы свободной руки, вторгаясь в личное пространство, вдруг сжали подбородок девушки, заставляя ту вскинуть голову и смотреть прямо на него.
– Видимо, мы с тобой действительно близки, Вэнс, раз ты считаешь, что вправе говорить со мной подобным тоном, – истинные эмоции не позволяли более удерживать маску приподнятого настроения, и теперь Чарльз буквально скалился на Эммелин, не сводя взгляда с ее лица.
– И я могу выделить лишь две возможные причины, почему ты не видишь необходимости держать рот на замке. Либо ты чертовски глупа, и я просто ошибался на твой счет. В таком случае ты сейчас встанешь, извинишься и покинешь мой кабинет. И ни дай Мерлин я снова услышу от тебя хоть слово, помимо «ваш заказ, сэр». Либо…
Его хватка стала чуть сильнее, настолько, чтобы причинить дискомфорт и не дать вырваться, но не достаточная, чтобы вызвать боль и оставить следы. Он наклонился ниже, настолько, чтобы можно было не просто услышать, но кожей ощутить ее сбитое дыхание.
– …у меня есть привилегии, которыми я давно мог бы воспользоваться, но в стенах бара ты никак не могла позволить себе подобную вольность. Скажи мне, Эми…
Уклонившись чуть в сторону, он почти коснулся щекой ее щеки, снизив собственный тон практически до хриплого шепота.
– Ты в самом деле пришла сюда ради моего прощения?...
Запугивать женщин он не любил. В целом не считал, что они заслуживают подобного отношения. Но когда речь шла о такой дерзости, да еще и со стороны девицы, которая годилась ему в дочери, Чарльз считал своим долгом научить неразумное дитя, насколько опасно может быть лишнее слово, оброненное в присутствии мужчины. И это был именно тот случай.
Чарльз ухмыльнулся и, чуть отстранившись, направил палочку на дверь своего кабинета, демонстративно запирая ее на замок.

Отредактировано Charlus Potter (11.03.2020 16:35:13)