Беллатрикс Лестрейндж.
Теперь. Теперь она Лестрейндж.
Хотя нет, она навсегда Блэк, как и все они.
Как и Андромеда.
Этого не отнять.
Темной крови, бегущей в жилах.
Стук в окно поздним вечером, ему всегда было интересно, как эти чертовы совы находят людей, которые не хотели бы, чтобы их нашли
Он не любил сов. Перья, грязь и вечно мешают спать ночью.
Вот и теперь.
Сириус выбирается из постели. Наверное, сейчас часа два или время подбирается к трем. На улице темно, словно заклинанием накрыло небо.
Времена сейчас темные.
Слишком темные.
Страхи выскакивают наружу, прячутся по закоулкам, пугают несчастных магглов. Слишком темно, слишком мрачно.
Слишком.
Сова нетерпеливо бьет клювом по стеклу пока Блэк пересекает комнату, шлепая по дощатому полу босыми ногами. Ей не терпится улететь, а ему вернуться в постель, так что они квиты.
Сириус один. Он всегда один. А этот чертов особняк слишком большой для него одного, даже домовые эльфы не спасают от гнетущего одиночества.
Сова кажется ему смутно знакомой, когда он открывает окно и птица залетает в комнату, проводя крылом по его щеке и принося с собой прохладу апрельской ночи.
Ветер приятно холодит кожу, на ней появляются мурашки, когда молодой человек протягивает руку и отвязывает от лапки птицы пергамент.
-Подожди. – Говорит он ей, чувствуя смутную тревогу.
Мало кто стал бы писать ему ночью. Сохатый воспользовался бы зеркалом, Люпин объявился на пороге, что частенько случалось, а Питеру просто незачем ему писать.
Беатрис примчалась бы сама, но в случае если бы что-то случилось, а ничего такого не было. Небольшая рядовая стычка с Пожирателями, у них такое через день. Даже ни одной серьезной раны. Сириус потирает плечо, куда попало заклинание, кажется это был муж Беллы или его брат.
Сова тихо ухает и легонько кусает Блэка за палец.
-Назойливая птица.
Слишком знакомый почерк. Пальцы касаются строчек и тут же слышится ее голос.
Он замирает.
Беллс.
Это воспоминание, одно на двоих. Сколько у них таких? Было.
Сириус помнит, словно вчера. Солнце играет в темных волосах Беллы, точно таких же, как и у него. Если смешать их, то не почувствуешь разницу, она стоит напротив него в легком платье. Рукава его рубашки закатаны до локтей, она жмет в плечах и Сириус бесится. Вальбурга тоже недовольна, все мантии едва доходят ему до колена.
Его движения поэтому скованные, ему неудобно. Он расстегивает несколько верхних пуговиц, чтобы ослабить давление на плечи.
Девушка изящно замахивается и делает идеальную подачу, но Бродяга берет ее просто и непринужденно. Она улыбается, пытаясь вывести его из равновесия звонким голоском. Сириус не отвечает, лишь сильнее отбивает мяч.
После сета они встречаются, чтобы пожать друг другу руки. Он стискивает ее ладонь, чуть сильнее, чем нужно.
-Не суй нос куда не следует, Беллс.
Советует он, а в ответ слышит лишь хохот.
Ей всегда удавалось вывести его из себя.
Вот и теперь.
Она не забыла, что он терпеть не может этого «малыш».
Он пробегает глазами по пергаменту один раз, снова.
Зачем ты мне пишешь, Беллс?
Сова нетерпеливо перебирает лапками по краю стола, около которого стоит Блэк.
Он переводит взгляд на птицу, с сожалением отрывая его от письма.
-Да, сейчас.
Берет пергамент и царапает всего несколько слов, привязывает к лапке совы и еще долго смотрит, как крошечная точка растворяется на горизонте.
Сириус стоит у окна, позволяя ветру играть с его волосами. На его губах застыло слишком много вопросом. Он поводит плечами и уходит вглубь комнаты, еще через пару минут хлопает дверь его спальни, а зачем мягкие лапы касаются гравия на подъездной дорожке.

Через час он сидит в Кабаньей голове. На часах, что тикают в углу почти три часа ночи.
Подумаешь.
Какая другая женщина могла бы вытащить его из постели в такое время?
Он усмехается своим мыслям и оглядывает зал. Здесь почти никого. Большинство посетителей ушли несколько часов назад, некоторые поднялись наверх и заснули беспробудным сном.
Остались только такие же, как и он сам. Одиночки.
Всего несколько человек.
Сколько он уже здесь?
Двадцать минут? Сорок?
Перед ним бутылка с огневиски и стакан. Он смотрит на него, касается длинными пальцами, иногда делает несколько глотков и ставит обратно.
Здесь можно просидеть до самого рассвета. Всем в сущности наплевать чем ты и с кем занимаешься, лишь бы в кармане звенели монеты. В этом недостатка у Блэка нет.
Он рассматривает запозднившихся клиентов и просто ждет. Вообще не уверенный, что она придет.
Да и с чего бы вдруг?
На часах три часа ночи.
Дверь в бар отворяется и Сириус вскидывает голову.
В его записке было всего несколько слов: «Кабанья голова. Через час».
Он никогда не был мастером слога.